Историк моды, коллекционер, театральный художник и телеведущий Александр Васильев никогда не стремился жить по шаблону. У него нет детей, он давно живёт вдали от России, и его жизненный путь полон неожиданных поворотов — как эстетических, так и личных. Сегодня он спокойно говорит о вещах, которые принято прятать за вуалью благопристойности: фиктивный брак, одиночество, предательство и благодарность. И всё это — не ради драмы, а ради честности.
История переезда Александра Васильева во Францию началась в 1982 году. Это был не спонтанный шаг и не акт отчаяния, а, по его собственным словам, «хорошо продуманный план». Чтобы остаться за границей, ему нужно было гражданство — и он заключил фиктивный брак, который дал ему возможность получить французский паспорт уже в 1983 году.
На тот момент он был влюблён в художницу Машу Лаврову (ныне Поиндер), девушку русско-французского происхождения. Они провели вместе тёплые и вдохновенные месяцы, путешествуя, обсуждая искусство, живя как настоящая пара. Васильев вспоминает, например, их поездки в Кесму под Раквере, и добавляет, что «всё это было из-за любви», включая эмиграционные намерения самой Маши, связанной семейной историей с Францией.
.Когда ситуация сложилась так, что въезд в СССР грозил крахом карьеры и творческой свободы, Васильев решился. «Я чувствовал, что у меня просто не было другого выбора«, — вспоминает он. Несмотря на то, что отношения с Машей со временем сошли на нет, он благодарен ей и этой истории — она стала его билетом в новую жизнь.
Позже в его жизни появилась другая женщина — Анна Мишлин Жан Бодимон, с которой он тоже сначала заключил формальный союз, но затем долгое время жил под одной крышей, разделяя быт, дружбу и даже взаимную заботу. Однако союз распался, когда Васильев своими глазами увидел, как она целуется с другим мужчиной у их апартаментов. После этого он ушёл — без скандала, но с болью. «Она мне очень помогла, но я чувствую себя вдовцом», — говорил он о ней после её смерти во время пандемии.
Александр Васильев открыто говорит о том, что у него нет детей, и никогда не было. Объяснение у него простое: «Бог не дал». Он признаётся, что в его жизни было много связей, но почему-то так сложилось. Однако он подчёркивает: «Я совершенно не одинок», потому что его окружает масса людей, и главное — есть близкие. «Если мне действительно плохо, я знаю, кому позвонить — их немного, но они есть. И это счастье».
Он категорически не согласен с мнением, что дети — это защита от одиночества. Он приводит примеры, когда дети живут на другом континенте, не звонят родителям годами, а рядом оказываются совершенно чужие люди, которые помогают — иногда из корысти, но всё равно помогают. Он считает, что в старости важно не столько родство, сколько способность выстраивать связи и дарить тепло.
Вместо потомков Васильев оставляет после себя мощное культурное наследие. Он — автор более сорока книг, создатель сотен выставок по истории моды и 160 театральных постановок в разных странах. Он считает, что знания нельзя «пересадить», но их можно передать тем, кто хочет услышать: через лекции, через книги, через живой интерес. Это и есть его форма бессмертия.
Даже после ухода с российского телевидения, Александр Васильев не чувствует себя отрезанным. Из сотен знакомых только пять или семь человек «перекочевали» в его европейский номер. Но именно их он считает настоящими друзьями. В этот круг входит и его сестра Наталья, с которой он ежедневно общается.
Он не осуждает тех, кто дистанцировался из страха перед политической ситуацией: «Им некуда уезжать. Я их понимаю». В его голосе нет ни обиды, ни пафоса — только точное понимание человеческой природы.
Одиночество — не приговор, а пространство свободы. «Я не боюсь одиночества», — говорит он. И действительно — Васильев не прячется, не озлобляется, не замыкается. Он живёт насыщенно, изысканно и в своём темпе, оставаясь собой в любой точке мира.
