В беседе с Лаурой Джугели народный артист России Николай Цискаридзе откровенно рассказал о том, почему он сознательно выбрал путь одиночества и почему идея семейной жизни никогда не привлекала его. В этих признаниях — не холодность и не эгоизм, а глубокая личная история, связанная с болью, утратой и тяжёлой ответственностью, пережитой в молодости.
Цискаридзе не считает себя одиноким в традиционном смысле этого слова. Он подчёркивает, что ему не скучно наедине с собой, потому что с раннего детства привык быть сам с собой. Без друзей, без сиблингов, без развлечений — он научился находить интерес внутри себя. Это не изоляция, а самодостаточность, к которой он пришёл органично, без принуждения.
«Я не испытываю потребности в чьём-то постоянном присутствии«, — говорит он.
Это звучит не как защита, а как принятый и обдуманный выбор. Ему не нужно подтверждение извне, он не боится тишины и пауз. Такой взгляд на одиночество редок, но вполне целостен.
Ребенок, собака, жена – это колоссальная ответственность
Семья для Николая Цискаридзе всегда ассоциировалась не с теплом, а с неизбежной и изматывающей ответственностью.
Он прямо говорит: «Никогда не хотел семьи, потому что не хотел ни за кого отвечать».
Эта позиция не случайна — она выросла из трагического периода его жизни. В возрасте от 16 до 20 лет у него не было квартиры, денег, стабильности, а была лишь прописка и паспорт. В это же время его мать, единственный близкий человек, перенесла инсульт и стала лежачей больной. Забота о ней легла на плечи юного Цискаридзе — без поддержки, без родственников, без возможности расслабиться.
Он пережил четыре года постоянной борьбы за выживание, когда смерти близких чередовались с ежедневным бытом ухода за парализованной матерью. Всё это не просто утомило его — выжгло изнутри, и после такого опыта идея снова взять на себя чью-то судьбу кажется ему невозможной.
Он с благодарностью говорит о матери, которая заранее готовила его к своему уходу.
«Она сделала всё, чтобы я не чувствовал вину за то, что продолжу жить», — признаётся Николай.
Уход матери он воспринял не как трагедию, а как её освобождение, что помогло ему отпустить боль.
Цискаридзе не считает себя бесчувственным — напротив, он говорит о способности к любви как к заботе, а не к самолюбованию. Но при этом он подчёркивает, что не готов к постоянному эмоциональному и бытовому вкладу, которого требует семья. Он называет себя ленивым, но «приученным к ответственности». Поэтому и избегает её — зная, чем это может закончиться.
Он живёт по собственным принципам. Считает, что его «суперсила» — это умение не лезть туда, где он не справится, и умение слушать себя. Верит в судьбу, в честность перед собой и перед Богом. А больше всего мечтает о достатке, который позволит не думать о быте и заниматься только тем, что приносит радость.
История Николая Цискаридзе — это не рассказ об одиноком человеке, отгородившемся от мира, а пример человека, который прошёл через личный ад, вынес из него опыт и принял себя таким, какой он есть. Его отказ от семьи — не проявление страха или равнодушия, а осознанное решение, основанное на собственном прошлом.
